АКАДЕМИК ЮРИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ ЯРЕМЕНКО

 

(1935 -1996)

 

 

Юрий Васильевич Яременко - крупнейший ученый-экономист, специалист в области межотраслевого анализа, теории и методологии социально-экономического прогнозирования. Им разработана глубокая и оригинальная концепция качественной структуры экономики, используемая для обоснования структурной и инвестиционной политики, исследований в области социальной переориентации экономики и конверсии военного производства. Академик Ю.В.Яременко обосновал и ввел в научную практику новый класс экономико-математических моделей, базирующихся на принципе межотраслевых взаимодействий. Немаловажной частью его научной деятельности являются исследования по проблемам развития Китая.

Под руководством Ю.В.Яременко Институт народнохозяйственного прогнозирования РАН стал крупным центром экономической науки и, что особенно важно, в сложное для страны время не только подтвердил, но и приумножил свой научный авторитет. В этом институте и в Московском университете Юрий Васильевич вел большую педагогическую работу, благодаря чему сложилась зрелая научная школа, исследующая проблемы прогнозирования динамики и структуры народного хозяйства России.

 

 

Ю.В.Яременко родился 8 августа 1935 г. В 1953 году поступил на экономический факультет МГУ. С пятого курса перевелся на экономический факультет Китайского народного университета (г. Пекин), который окончил в 1960 г. За время учебы в совершенстве овладел китайским языком, прочел много работ по истории Китая, глубоко узнал и полюбил культуру этой страны. Вернувшись в Москву, опубликовал ряд научных работ, посвященных экономике и политике КНР, приобрел известность как ученый-китаист. Эту известность он сохранил до конца жизни, хотя впоследствии мало занимался Китаем.

 

С 1960 по 1973 г. Юрий Васильевич работал в НИЭИ Госплана СССР, пройдя путь от младшего научного сотрудника до заведующего сектором. В те годы этот институт был, безусловно, ведущим центром российской экономической мысли. Госплан был реальной управленческой структурой, и в него стекалось огромное количество неформализованной экономической информации, не находившей адекватного освещения ни в массовой, ни в научной печати. Вместе с тем, Госплан и входящие в его структуру институты были носителями специфичных школ экономического анализа, парадоксальным образом не нашедших адекватного отражения в учебниках советской эпохи, и воспроизводившихся древним способом - путем передачи из уст в уста.

Поступив на работу в НИЭИ Госплана, Юрий Яременко. в полной мере воспользовался представившимися ему научными возможностями. Вероятно, основу своих научных взглядов он создал именно там. Формирование собственной позиции далось ему нелегко. Позднее он говорил, что его всегда смущало одиночество, в котором он делал свои умозаключения. Выводы, к которым он пришел, были признаны в научном сообществе не всеми и не сразу. Научные степени и академические звания в конечном счете пришли к Яременко, однако приходили они с неизменным опозданием. Правда, его неформальный научный авторитет всегда опережал официальное признание.

С 1973 г. Юрий Васильевич перешел в систему Академии наук, начав с должности заведующего лабораторией ЦЭМИ и окончив директором ИНП РАН. Его основной научный труд был опубликован в 1981 в издательстве

«Мысль». В авторском варианте работа носила название «Многоуровневая экономика», однако, по воспоминаниям Юрия Васильевича, редакторы издательства посмотрели на него как на ненормального и озаглавили книгу

«Структурные изменения в социалистической экономике», предложив к тому же сократить на треть ее объем. Сокращать пришлось «по живому». Десятилетие спустя, отвечая на вопрос, какие чувства он испытывал, держа в руках свою книгу, Юрий Яременко ответил: «Горечь и разочарование».

Книга была с интересом воспринята научным сообществом и постепенно сделалась классикой - наиболее серьезным научным трудом послевоенной советской эпохи, посвященной описанию экономики этой эпохи. По масштабу постановки проблемы ее можно сравнить лишь с работой известного венгерского экономиста Я.Корнаи «Дефицит», поскольку обе работы были посвящены созданию контуров общей теории функционирования плановой экономической системы. Сходство, однако, на этом кончается. Проблему дефицитов Яременко считал банальной и производной от более фундаментальных факторов. Само это слово в его работе отсутствует. Хотя работа Корнаи является серьезным научным трудом, ее всемирному успеху способствовал заложенный в нее элемент диссидентства, что обеспечило ей высокие тиражи и рекламу в странах Запада и - косвенно - в странах советского блока.

Книга Яременко не получила широкой известности за пределами узкого круга российских экономистов. Она написана сложным специальным языком и трудна для понимания. Существенные сокращения, произведенные по требованию издательства, безусловно, не способствовали полноте восприятия концепции. Но главная причина видится все-таки не в этом. Будучи несогласным с политикой советского правительства и глубже кого бы то ни было видя трагизм складывающейся ситуации, Яременко не был не только явным, но и скрытым диссидентом, и принципиально считал для себя невозможным выступать в жанре политических разоблачений. Вследствие этого основные выводы работы остались за ее рамками, и даже в узком кругу Юрий Яременко высказывал их с большой осторожностью.

Суть взглядов Яременко может быть изложена следующим образом. В любой экономике существуют ресурсы разного технического уровня. Ресурсы низкого уровня он называл массовыми, а высокого - качественными, имея в виду относительное изобилие первых и неизбежную ограниченность вторых. К примеру, на определенном этапе экономического роста древесину как строительный материал можно считать массовым ресурсом вследствие ее относительного изобилия, а сборный железобетон - качественным вследствие дефицита мощностей по его производству. Отсюда вытекают два способа экономического развития: за счет наращивания производства качественных ресурсов либо за счет форсированного потребления массовых. Форсированный тип развития ведет в тупик: он кончается сырьевым, экологическим и социальным кризисом. В этом суть осуществившегося пророчества Яременко.

Если до сих пор рассуждения Юрия Яременко носили отвлеченный и академический характер, то в следующем пункте они начинают приобретать предельную политическую остроту. Экономики стран Запада развивались таким образом, что сохраняли относительную техническую однородность. Тезис об однопорядковости экономических ресурсов заложен и в западную экономическую теорию, которую Яременко всегда считал неадекватной для таких стран, как Россия или Китай. Он. много раз повторял, что для России тезис об однопорядковости ресурсов в корне неверен, поскольку существует огромный разрыв между суперсовременными аэрокосмическими системами и массовым использованием ручного труда в гражданских секторах экономики.

Первопричиной указанного технологического разрыва является гонка вооружений. Массированное извлечение из экономики качественных ресурсов обрекал гражданские отрасли на усугубляющееся техническое отставание и деградацию. Качество и долговечность продукции еще в 70-е годы стали катастрофически падать, но масштабы конечного потребления росли. Нарастающий дисбаланс компенсировался форсированной эксплуатацией сырьевой базы, экологического ресурса, а пустеющее потребительское пространство все более заполнялось алкоголем. Экономика не могла долго выдержать такого режима.

Технологическая неоднородность советской экономики имела и свой социальный аспект. Неквалифицированный ручной труд, осуществлявшийся в тяжелых и неблагоприятных условиях, являлся неэффективным, но универсальным компенсатором технической отсталости. ГУЛАГ был ликвидирован, но спрос на гулаговский труд остался. Сохранились и получили развитие различные методы силового «заталкивания» работников на неквалифицированные и неблагоприятные рабочие места («лимит», профтехучилища, ведомственная очередь на жилье и т.д.). Пьянство, криминализацию , распад института семьи и другие явления социальной деградации Юрий Яременко рассматривал как следствия искусственного торможения экономического роста гражданских отраслей.

Юрий Васильевич. много раз говорил, что холодная война по сути имеет ту же логику, что «горячая». Если война носит локальный характер, на нее посылают небольшое обученное войско. Если же война докатывается до стен столицы, вступают в силу законы чрезвычайного времени: рубят городские деревья, ломают асфальт, бросают в окопы подростков, женщин и стариков. Глядя на показатели женской занятости, ручного труда, рождаемости и смертности, владея информацией о масштабах и методах добычи сырья, Яременко не раз повторял, что производство - это та же война, только более медленная. На протяжении сорока лет страна тратила все свои силы на поддержание военного паритета с экономически более сильным соперником, защищаясь, как на последней баррикаде. И ресурсы, и, по сути, само население были брошены в топку холодной войны.

Почему стала возможна такая самоубийственная политика? Ответ ученого звучал парадоксально: роковую роль сыграло ослабление централизующей роли партии, или, говоря более абстрактно, ослабление и дезинтеграция государства. Ведомственные структуры, бывшие составными частями единого государственного организма, в 60-е и 70-е годы автономизировались и стали преследовать собственные цели, форсированными темпами пожирая ресурсы страны. Наибольший вклад внесли в этот процесс сильные военные ведомства, хотя и прочие тоже не оставались в стороне. По мнению Юрия Яременко, централизованное государство рано или поздно одумалось бы, и отказалось от проведения не имеющей перспектив политической линии. Исчезновение централизующей власти придало этому процессу неуправляемый и иррациональный характер. Комментируя это, Юрий Васильевич как-то сказал, что советское общество следует сравнивать не столько с Европой или Америкой, сколько с Древним Египтом, в котором строительство пирамид сделалось своеобразным стержнем этой цивилизации.

Выход из положения, как он видел прежде всего в прекращении холодной войны или хотя бы ослаблении ее напряженности. Геополитические аспекты этой проблемы Яременко. был не склонен обсуждать, считая, что так или иначе надо выходить из игры. Но он предупреждал, что рыхлое ослабевшее государство не в состоянии сделать столь крутой политический поворот, и этот пункт его рассуждений придавал его построениям некую условность, которую он сам признавал. Речь, по сути шла о проблеме политической власти, которую ученый решить не мог. Все же он говорил, что надо избегать фатализма, и что, по его мнению, у страны был шанс пойти другим путем, и именно поэтому не следовало подталкивать власть к поспешным решениям.

Следующим шагом должна была стать военная реформа и осуществление крупномасштабной программы конверсии оборонных производств. Общенациональными приоритетами должны были стать: насыщение потребительского пространства (в это понятие включался не только ширпотреб, но и жилье, застройка дачных участков, массовая автомобилизация), повышение технического уровня и культуры производства в гражданских отраслях за счет насыщения их качественными инвестициями и создания новых стимулов к труду, приостановка процессов социальной деградации вследствие появления у людей конструктивных жизненных перспектив. Рост образования, квалификации и потенциала здоровья людей Юрий Васильевич всегда рассматривал не только как результат, но и как необходимый элемент экономического развития.

Реалист и глубокий знаток экономики, Юрий Яременко хорошо представлял себе цену, которую придется заплатить стране за проведение рыночных реформ. Разговоры о быстром росте благосостояния он считал маниловщиной и не переставал удивляться наивности верящих в это людей. Но главную проблему он видел не в этом. Выше уже говорилось, что процесс экономического роста Яременко представлял. не как количественное наращивание объемов производства, а как постепенный подъем экономики по ступеням технологического уровня. Оборонные производства были , по его мнению, тем ресурсом, козырной картой, с помощью которой эта задача могла быть решена. Реформа, как ее видел ученый-экономист. должна была быть не рыночной, а структурной, плановой, осуществляемой с полным сохранением всех государственных рычагов управления экономикой. Разговоры об имманентной неэффективности плановой системы он считал неквалифицированной чепухой. Цель реформы , по Яременко, состояла в трансформации военной мощи в экономическую на основе структурного оздоровления экономики. Переход к рынку, демократии, открытой экономике и открытому обществу должен был, по мысли ученого, осуществляться лишь по мере достижения этой цели, причем спешить с этим никоим образом не следовало.

Горбачевскую перестройку Юрий Яременко воспринял двояко. С одной стороны он понимал, что реформы в стране назрели. С другой стороны, то направление, которое приняли реформы и само обсуждение общественных проблем, не могли не вызвать у него несогласия. Его поражало, что пресса с упоением обсуждала вопросы демократизации и перехода к рынку, но на обсуждение вопросов конверсии было наложено негласное табу. Оборонные заводы работали на полную мощность и производили оружие до тех пор, пока Е.Гайдар разом не срезал им финансирование. Может быть, в 1986-1987 годах у Юрия Яременко был шанс повернуть направление преобразований, в резкой публичной форме обозначив свою программу «конверсия вместо рынка»? На этот вопрос трудно ответить. Яременко претили диссидентские методы. Позднее он говорил, что такое заявление ни к чему бы не привело.

Распад СССР и последовавший за этим экономический кризис Юрий Васильевич воспринял крайне болезненно. Порой его захлестывали эмоции, но как ученый он старался мыслить трезво и конструктивно. Необратимость многих изменений стала свершившимся фактом, и он это признавал. Как он видел обстановку в последние годы и какова была его конструктивная программа?

Открытие экономических границ привело к крупномасштабному завозу импортных товаров и вытеснению с рынка многих видов отечественной продукции. «Мы никогда не имели такого изобилия на потребительском рынке» - признавал Яременко, и тем не менее считал это экономическим бедствием. Аргументы нетривиальны, и в них следует вникнуть. «Да., - говорил Юрий Васильевич, - отечественная продукция, какую ни возьми, всегда будет либо хуже, либо дороже зарубежных аналогов. Следовательно, возникает дилемма: либо форсированными темпами подтягивать качество отечественной продукции до уровня зарубежной, потеряв при этом за ненадобностью около 70% производственных мощностей, либо... жить и работать так, как мы умеем и можем, довольствуясь не очень качественной отечественной продукией, и осуществляя медленную поэтапную модернизацию производства. Иметь много не очень качественной, но все же приемлемой продукции для страны лучше, чем резко перейти на западные стандарты, утратив при этом значительную часть своего производственного потенциала и вызвав массовую безработицу». На вопрос о том, как осуществить эту программу, он отвечал без обиняков: закрытием экономических границ, т.е. автаркией. Конкретно он предлагал ввести резкое повышение таможенных пошлин, чтобы цены на импортные товары существенно возросли и освободили пространство для отечественных товаропроизводителей.

Другой важный пункт программы Яременко состоит в установлении полного государственного контроля над топливно-энергетическим комплексом и сохранении низких внутренних цен на энергоносители. «Мы привыкли к энергетическому комфорту, - говорил он, - и не воспринимаем это как благо». Критикуя реформаторов и предсказывая их будущие шаги, Юрий Васильевич как-то сказал: «Следующим шагом будет понижение температуры в квартирах до 14 градусов».

Обвальное падение производства в оборонных отраслях Юрий Яременко рассматривал как национальное бедствие, имея в виду не выбытие производственных мощностей, а разрушение квалифицированной социальной среды. Согласно его взглядам, продвижение общества по ступеням технологического уровня имеет свой социальный разрез: квалификация должна соответствовать технологии и наоборот. В 1917 году Россия потеряла свою квалифицированную верхушку, и затем долго и мучительно ее восстанавливала. За послевоенные годы страна сумела нарастить определенные социальные слои, являвшиеся носителями высокой культуры и высокой квалификации. Яременко много раз говорил, что утрата этих слоев означает переход страны на позиции второразрядной державы на десятилетия вперед. Широкая гуманитарная эрудиция позволяла Юрию Васильевичу мыслить не только узкоэкономическими категориями. «Страна должна жить какой-то идеей, - утверждал он. - В современном мире позитивные идеалы так или иначе связаны с высокими технологиями. Ликвидация квалифицированной верхушки означает утрату идеалов. Что остается в этом случае? Примитивное потребительство, которое в голом виде не является ни ни эффективным стимулом, ни конструктивной идеей».

Юрий Васильевич работал до последнего дня и вместе с тем чувствовал нарастающее одиночество. Поразительно, что в плановом советском обществе нашелся лишь один человек, который в противовес идее рыночных реформ сформулировал реалистичную и логически завершенную программу плановых преобразований. Реализм программы Яременко, с нашей точки зрения, не вызывает сомнений. С технической точки зрения плановый сценарий мог быть реализован, и притом с ощутимым эффектом. Реалистична, т.е. воплощаема в жизнь и более поздняя программа ученого, основанная на использовании косвенных экономических рычагов. Вопрос возникает скорее с точки зрения философских основ выживания общества в долгосрочной перспективе. Либерализм или автаркия - это тяжелый общественный выбор. Ю.Яременко в принципе признавал, что такие вопросы должно решать общество в целом, но считал, что реализуемый сценарий не есть результат выбора, а навязан стране мировым сообществом (бывшими противниками по холодной войне) и коррумпированной правящей верхушкой, в первую очередь - нефтегазовым лобби. Российское общество ныне беспомощно, дезориентировано и не в состоянии что-либо изменить.

Нам осталось рассказать о Юрии Васильевиче как о человеке, а также о последних днях и часах его жизни. Как и всякий крупный ученый, он был неординарной личностью, с выраженными специфичными чертами характера. Думается, что пребывание в Китае и чтение работ древних китайских философов сильно на него повлияло. Во всем его поведении чувствовалась едва уловимая облагороженность этикетом, стремлением облечь свои слова в вежливую и уважительную форму. Юрий Васильевич был сильным руководителем и при случае мог скомандовать не хуже генерала, но редко пользовался этой способностью. Был раним и долго помнил обиды, но в то же время был великодушен и умел прощать. Часто говорил, что отношения с людьми движутся как бы по синусоиде, и вслед за ухудшением отношений часто следует их улучшение, поэтому никогда не надо делать резких шагов (впрочем порой сам он их все же делал). Цитируя китайских философов говорил, что человек должен укрощать в себе бесов, т.е. сильные страсти.

Юрий Васильевич искренне любил науку и уважал людей, в работе которых чувствовалась серьезная научная мотивация. Таким людям он прощал сложности характера и различные несообразные выходки. В то же время в научном споре занимал жесткую и принципиальную позицию, не шел на компромиссы. Научное несогласие воспринимал не отвлеченно, а всей своей личностью. Вероятно, этому способствовало чувство ответственности за страну. К работавшим в институте «рыночникам» старался относиться терпимо, хотя это не всегда ему удавалось. Все же преследованием внутренних «диссидентов» Ю.В. не занимался, и порой с гордостью говорил, что в годы перестройки его институт отдал свои кадры во все оттенки политического спектра - от либералов до коммунистов, комментируя это так, что академическая наука все же нужна стране, и недопустимо ее ликвидировать.

Юрий Васильевич. как мог заботился об институте. За весь постперестроечный период задержка выплаты зарплаты была произведена лишь один раз, и то всего на три дня, в то время как в других институтах большинство сотрудников переведены на полставки, а летом и вовсе отправляются в неоплачиваемые отпуска, сотрудникам ИНП РАН регулярно выплачивались не только оклады, но и надбавки, хотя финансовое положение института было и остается весьма сложным. Может быть, об этом неловко говорить, но зарплата Ю.В. всегда в точности совпадала с той суммой, за которую он расписывался в платежной ведомости.

16 сентября Юрий Васильевич пришел на работу как обычно, был приветлив, шутил, хотя и пожаловался, что немного болит сердце. К четырем часам дня ему внезапно стало плохо, появилась сильная загрудинная боль..

“Скорая” приехала довольно быстро. За это время в коридоре успели собраться сотрудники. Врач сделал инъекцию и сказал, что боль удалось снять. Принесли носилки, и группа сотрудников вошла в кабинет. Юрий Васильевич лежа на кушетке разговаривал по телефону, был бледен, но все же, как казалось, выглядел не так плохо. Увидев знакомые лица он улыбнулся и кивнул вошедшим. Правда, признался , что боль возвращается и врач отправил его в больницу. На следующий день сообщили, что Юрию Васильевичу лучше, кризис прошел, он разговаривал из палаты по телефону с семьей и с сотрудниками. А через сутки его не стало.

 

 

Сергей Белановский, зав. лабораторией ИНП РАН.

 

(Опубликовано в газете «Сегодня» 20 сентября 1996 года и журнале «Человек и труд» 1996, №10, с. 99-102.)