Беседа третья

Ошибочность взгляда на целесообразность сырьевой ориентации нашей экономики. Наша стратегия - ориентация на средние технологии, полную занятость, достаточную масштабность объема производства. Возможности наращивания экспортного потенциала обрабатывающей промышленности. Пример Приморья. Пути поддержания промышленности высоких технологий. Порочность либерального курса на стихийную селекцию предприятий и сжатие производства. Цель структурной политики в сегодняшних условиях. Необходимость планируемого регулирования экономической жизни.

-- Что можно сейчас сказать о перспективах российской экономики?

-- Российской экономике еще предстоит крупномасштабная структурная переориентация, переструктуризация. Тем не менее уже сейчас можно дать оценку возможным вариантам структурной политики.

Дело в том, что в самом процессе спада наблюдается определенный структурный сдвиг. Этот сдвиг, который произошел не в результате разномасштабного, разновеликого роста разных отраслей, а в результате разных темпов спада, интерпретируется целым рядом экономистов, особенно близких к официальным кругам, как некое желательное явление. Положительный смысл усматривается в том, что мы "поджимаем" неэффективную обрабатывающую промышленность, испытавшую сильный спад, и сохраняем относительно более эффективную и конкурентоспособную на внешних рынках добывающую промышленность. По мнению сторонников такой точки зрения, на сегодняшнем этапе это соответствует нашим возможностям и в течение достаточно продолжительного периода может определять нашу специализацию, производственную ориентацию страны, хотя, вывозя часть сырья, мы теряем больше, чем если бы перерабатывали, допустим, стройматериалы и вывозили их в виде изделий.

В этой позиции, обосновывающей сырьевую ориентацию нашей экономики, есть доля правды. Но в целом она, конечно же, ошибочна. Почему? Прежде всего потому, что относительные масштабы развития добывающей промышленности у нас ограничены. Наша страна имеет такие размеры, что не может жить, скажем, за счет продажи своих топливно-энергетических ресурсов.

То есть относительно самих себя мы не располагаем такими крупными месторождениями, как, например, Кувейт или Саудовская Аравия. Если бы у нас были совершенно исполинского масштаба месторождения, дающие миллиарды тонн нефти в год, тогда бы мы могли существовать за счет наших недр. А те сотни миллионов тонн, которые мы имеем, не дают нам такой возможности. Простой расчет показывает, что лишь для того, чтобы вернуться к стандартам личного потребления периода 70-х годов, нужно производить более пятисот или даже около шестисот миллионов тонн нефти (сейчас мы производим триста). То есть нужно вернуться к объемам, которых достиг СССР в годы максимального развития нефтяной промышленности. И это -- только для поддержания весьма невысокого уровня потребления, достигнутого в прошлом, -- если мы будем жить только за счет нефти. Так что фактически для развития экономики никаких реальных объемов экспортируемой нефти нам не хватит.

То, что мы имеем сейчас, это уровень жизни, соответствующий потребительским стандартам чрезвычайного времени. Резко увеличился удельный вес покупок продуктов питания, снизился удельный вес покупок одежды, еще больше снизился удельный вес покупок товаров длительного пользования. Очень сильна дифференциация уровня жизни населения, очень высок удельный вес бедных его слоев. И вот с такой структурой доходов и потребления мы сейчас живем, поддерживая эту структуру путем экспорта энергоресурсов и импорта потребительских товаров. Причем максимальное наращивание импорта потребительских ресурсов при максимальном использовании возможностей экспорта энергоресурсов все равно не может вывести нас даже на уровень потребления прежнего времени.

-- В какой мере наш уровень потребления зависит сегодня от экспорта энергоресурсов?

-- У нас половина фонда потребления формируется за счет импорта.

-- Весь импорт осуществляется за счет экспорта энергоресурсов?

-- Конечно, потому что вывоз энергоресурсов -- основная компонента нашего экспорта. Но те энергоресурсы, которые мы можем вывозить, позволяют нам существовать лишь в ущербном режиме, не более того, как мы сейчас и существуем. И в направлении приращения экспорта энергоресурсов мы слишком далеко не продвинемся. Отсюда вывод: наша страна не может жить без самостоятельной обрабатывающей промышленности, коль скоро мы не обладаем достаточно большим количеством сырья и электроэнергии.

-- Но значительная часть продукции наших обрабатывающих отраслей неконкурентоспособна на мировом рынке. Как быть с этим обстоятельством?

-- Внешнеэкономические критерии, критерии конкурентоспособности на внешних рынках не должны иметь здесь решающего значения, потому что мы производим для внутреннего рынка. И мы можем иметь целостную промышленную систему, производить достаточно большие объемы продукции, целиком снабжать себя продукцией и легкой, и пищевой промышленности, и машиностроения. Пусть даже эти отрасли в течение еще какого-то времени будут недостаточно эффективными по критериям мирового рынка, тем не менее для нас это единственно целесообразная стратегия. Как бы ни были дешевы продукты, которые можно закупить за рубежом, мы ограничены в своих возможностях делать это, поскольку у нас никогда не будет необходимого количества валютных доходов. Поэтому нам, конечно, нужно идти по линии развития собственной экономики, взаимообмена.

Можно себе представить такую экономику, где развитие получили бы отрасли промышленности (как обрабатывающей, так и добывающей), конкурентоспособные на внешнем рынке, но в целом с не очень большим объемом валового продукта на душу населения. Можно представить себе и экономику, работающую на относительно высоких оборотах, как это было у нас раньше, с относительно крупными издержками, но с достаточно большим валовым национальным продуктом на душу населения. Как это ни парадоксально, недостаточная продуктивность отдельных отраслей дает при сложении в общем и целом относительно высокопродуктивную экономику. И наоборот, ставка только на высокопродуктивные отрасли может привести к тому, что экономика в целом будет низкопродуктивна, маломасштабна. Ясно, что ориентация только на высокопроизводительные отрасли ведет к безработице, к неэффективной занятости оставшейся части общества.

Одно дело -- если все население работает на каком-то среднем уровне производительности, другое дело -- когда значительную часть населения составляют безработные, а еще более значительная часть занимается совсем низкопродуктивной деятельностью, фактически живет на подножном корму.

Подавленная, скрытая безработица не означает полного безделья, люди всегда работают -- что-то производят, торгуют, носят что-то на толкучки, на базары, обмениваются друг с другом. Это ясно видно на примере жизни перенаселенных стран. Как раз те группы, которые относятся к категории скрытых безработных, может быть, трудятся наиболее тяжело. Но они производят сугубо второстепенную, низкосортную продукцию, предназначенную для местных рынков, по низким ценам, их труд малопродуктивен. Так что страна с полной занятостью, ориентированная на средние технологии, в целом даст гораздо более высокую производительность труда и гораздо более высокие показатели доходов на душу населения, чем экономика, поляризованная между высокопроизводительным и низкопроизводительным трудом. Это вполне логичное рассуждение, но почему-то оно недоступно многим нашим, так сказать, либералам.

Мне представляются важными при обсуждении ориентации нашей экономики соображения относительно того, что у нас нет возможности производить гигантский объем сырья для вывоза и что мы должны быть равны сами себе. Еще недавно мы жили, ориентируясь на низкие и средние технологии в гражданской промышленности, и сразу оторваться от этого мы не можем. Мы вынуждены жить этой жизнью, мы уже достигли определенных результатов, живя этой жизнью, и нам нет смысла их терять. Не в наших интересах растратить накопленный потенциал, набранную в прошлом инерцию. Следовательно, мы должны в какой-то степени сохранить те характеристики, те условия межсекторального обмена, которые были раньше.

-- Какие именно характеристики вы имеете в виду?

-- Прежде всего -- относительный уровень цен. Это не значит, что нам следует целиком отказаться от происшедших в народном хозяйстве сдвигов в области цен. Но в какой-то мере обратное движение все-таки необходимо, потому что по многим видам ресурсов мы уже достигли мировых цен (если переводить по официальному курсу). Установив систему экспортных тарифов, мы де-факто проводим политику ограниченной автаркии. Нам нужны такие внутренние цены, которые позволили бы создать условия для достаточно эффективной работы отраслей со средними технологиями, -- эффективной по крайней мере в рамках внутреннего обмена. Мы могли бы наладить такие обмены между отраслями, работающими на средних технологиях. Рано или поздно нам это придется сделать.

Здесь полезно вспомнить экономические построения, относящиеся к теориям периферийной экономики. В свое время латиноамериканские страны осознали, что потребности их развития вызывают необходимость создания локальных рынков, то есть объединения усилий этих стран. И что вместо конкуренции с развитыми странами в области той продукции, которую развивающиеся страны поставляют на мировой рынок, разумно попытаться наладить межстрановой обмен друг с другом. Иными словами, так называемые периферийные страны, которые не сильно отличаются по своему уровню, предполагали интегрироваться для формирования частных сегментов мирового рынка, считая это целесообразным. Мы же таким рынком уже располагаем. Тем не менее у нас проявляется тенденция к его разрушению. Очевидно, что если мы не примем мер по регулированию цен и по изменению структуры относительных цен, соотношения цен на разные виды продукции, то мы этот рынок разрушим. Конкретно я имею в виду прежде всего экспортные квоты на сырье, на энергоресурсы.

Все это не означает, что наша обрабатывающая промышленность не должна приобретать экспортную ориентацию. Более того, если говорить о наших перспективах на мировом рынке, то они связаны прежде всего с постепенным наращиванием экспортного потенциала обрабатывающей промышленности. В этой связи сошлюсь на тот анализ будущей специализации Приморья, который провел наш институт.

Долгое время Приморью рекомендовалось ориентироваться во внешнеэкономической сфере на традиционные товары сырьевого экспорта: лес прежде всего, природные ископаемые, рыба, минеральное сырье. Это три основные позиции экспортной ориентации. Но тщательный анализ экспортного потенциала данного региона и внешних рынков показал, что емкости этих рынков, на которые мог бы ориентироваться наш экспорт леса, минерального сырья, очень ограничены. Там существует жесткая конкуренция, весьма высоки требования к качеству продукции и срокам поставки. Здесь мы находимся в крайне невыгодных условиях, особенно при экспорте угля -- не из Приморья, а из Якутии. Это с одной стороны. С другой стороны, в Приморье расположено несколько крупных и передовых по своей технологии предприятий оборонной промышленности, имеются и другие машиностроительные предприятия. Сейчас совершенно очевиден быстрый экономический рост северо-востока Китая -- Манчжурии. Технологические возможности провинциальных инвестиционных рынков Китая различны, каждая провинция -- это целое государство. Но в целом технический потенциал Приморья, средний для нашей страны, выше, чем во многих провинциях Китая. И многие виды наших промышленных, машиностроительных изделий -- станкостроения, транспортного машиностроения -- по своему техническому уровню существенно превышают то, что может производить Китай. Нужны только инвестиции для того, чтобы осуществить конверсию, реконструкцию наших оборонных предприятий в Приморье -- в некоторых случаях минимальную, в некоторых случаях глубокую. И тогда мы бы могли резко увеличить объем экспорта на северо- восток Китая и дальше на юг, включая некоторые другие страны Юго- Восточной Азии.

Если оценивать долгосрочные внешнеэкономические перспективы нашего Дальнего Востока -- сегодня по преимуществу сырьевого региона, -- то они лежат в области обрабатывающей промышленности. В регионе достаточно высококвалифицированного, образованного населения, есть мощности крупных оборонных предприятий (хотя за последнее время мы многое потеряли, многое разрушено).

Сказанное о Приморье можно отнести и к России в целом. У нас есть большие возможности выхода на мировые рынки, причем, что очень интересно, на основе принципиально новых изделий.

Вообще говоря, возможен и другой путь, который наши либеральные экономисты считают естественным. Это выпуск промышленной продукции, жизненный цикл которой в развитых странах уже завершается. Новые индустриальные страны -- такие, как Малайзия, Сингапур, -- довольствуясь не очень высокой добавленной стоимостью, не очень высоким уровнем зарплаты, дают этой продукции вторую жизнь. Они не просто тиражируют ее, а выпускают тираж второго или третьего порядка. Мы сейчас тоже пытаемся идти по такому пути -- например, приступаем к сборке видеомагнитофонов, еще какой-то техники -- и говорим об этом с гордостью. Но, конечно, это не наш путь. По части тиражирования мы не можем сейчас соревноваться с Юго- Восточной Азией, но зато можем производить многое из того, что эти страны производить не могут. Например, все, что связано с авиастроением. Мы являемся крупнейшей державой по производству самолетов и вертолетов разных категорий. То же самое -- в судостроении, в энергетическом машиностроении, в станкостроении и т.д. У нас есть целый ряд очень развитых отраслей. Прежде всего -- то, что является порождением оборонного комплекса. Но передовые позиции мы занимаем и в некоторых традиционных отраслях, особенно связанных с энергетикой. Мы могли бы попытаться эффективно функционировать на мировом рынке всей этой продукции.

Наши перспективные сферы зависят прежде всего от оздоровления ситуации в экономике в целом. Если мы сможем преодолеть сегодняшнюю стагнацию достаточно быстро, пока окончательно не потерян наш технологический потенциал, то у нас, конечно, будут существенные возможности для расширения экспорта наукоемкой и другой машиностроительной продукции. Если же сегодняшняя ситуация затянется надолго, то мы можем очень многое потерять. Когда у нас в таком случае снова появятся хотя бы те возможности, какими мы располагаем сейчас, -- неизвестно. Ведь форсируя сегодня экспорт сырьевых ресурсов, мы обрекаем себя в будущем на гораздо большую